Версия для печати
Понедельник, 03 Март 2014 20:53

Наталия Фиссон

Оцените материал
(0 голосов)

Наталия Фиссон.  Российская актриса театра и кино, заслуженная артистка Российской Федерации. Сыграла 14 главных ролей, в том числе и на зарубежных киностудиях ("21st Century Film Corporation" — США, "SWF-3" —Германия). Обладательница премии киностудии "Ленфильм" "За лучшую роль года", премии "За лучшую женскую роль" Международного театрального фестиваля Балтийский Дом, приза журнала "Marie Claire", приза "Женщина-стиль" журнала "ELLE", премии Правительства Петербурга "В области Литературы и искусства", премии Международного фестиваля "Мастер класс", премии "За лучшую роль" фестиваля "Рождественский парад", Независимой Актерской Премии им. В. И. Стржельчика. Номинант премии "За лучшую женскую роль" фестиваля "Золотая маска". Почетный житель городов Ватерфорд и Колорадо-Спрингс (США).

Наталия Фиссон начала свою карьеру в театре "Лицедеи". С 1991 года работает в театре "Комик-Трест", где играет все главные женские роли. В 1994-1996 годах выступала в составе театра "Pomp Duck and Circumstance" (Германия), в шоу, считающимся одним из лучших в Европе. Работала с такими режиссерами, как Пьер Билан (руководитель "Burlesk Center" в Швейцарии), Дэвид Чайне (постановщик "Fool moon" на Бродвее).

- Вы много снимаетесь в кино, а смешные анекдотические ситуации, которые случаются на киноплощадке, потом кочуют к вам в театр, вы их используете при создании номеров?

- Нет, в театре у нас другой жанр, они не кочуют. Но в качестве смешных рассказов… у меня что ни фильм, то были приключения. Короткометражный фильм «Как хорошо, когда…» - дебют молодого режиссера Надежды Якушевой, вообще ничего такого не предвещал. Все действие происходит в больнице. Женщина влюбляется в мужчину, они там долго в каком-то реабилитационном центре, им там снятся странные сны, что у них свадьба, а вокруг лекарства, в общем, ничто не предвещало… Но, режиссер решила, что в финале фильма моя героиня должна выпрыгнуть в небо! Надо было в кадре красиво вылететь в небо, отбрасывая костыли, и одета я в такое красивое легкое летнее платье, кремовое. Понятия РИРа почему-то тогда не существовало, и всё думали, где же это снять? – Только на Финском заливе! А пока снимали кино, осень закончилась, уже стоит мороз -15, и я в летнем платье, отбрасывая костыли, должна прыгать на батуте. Заледенелые сугробы залива вокруг. Съемочная группа, закутанная в зимнюю одежду, и актриса в летнем платье. С костылями. На батуте! Если бы зрители знали! Понятия финского теплого белья тогда еще не существовало, на дворе-то стоял 92-ой год - с продуктами тогда в стране плохо было, не то, что с финским бельем. Поэтому у меня было солдатское теплое белье, которое мне костюмеры любезно покрасили в телесный цвет, но это вообще не спасало от свищущего ветра Финского залива, который тебя сносит с батута, даже если ты стоишь и держишься за него. А батут еще, я не могу сказать, что он был большой. Нет, батут был 2 метра на 2,5, то есть от прыжка и ветра на заливе меня сносило с батута в ближайший сугроб, на который, в общем, не мягко было приземляться. А главное, что, имея костыли, на батуте прыгать невозможно, они мешают – ноги должны сгибаться, а костыли, они не пружинят, они не сгибаются. Поэтому, когда я, растопырив ноги, с искаженным лицом отбрасываю костыли и «лечу в небо», режиссер говорит: «Что-то это не очень красиво выглядит». И в картину это не вошло. Не зря, американцы сказали, что актер кино – это очень здоровый человек, который следит за собой, своим здоровьем, ответственный за свою выживаемость, который ночью учит текст и не спит, а утром должен выглядеть хорошо и быть вменяемым и еще работать по 16 часов. Эти все простые секреты профессии. При том, что в американском кино, все-таки более щадящий режим работы, там очень жестко соблюдаются все нормы, графики и правила. Там никто и не позволит вам работать больше нормы.

- Это был Ваш первый опыт съемок?

- Уже не первый. Могу сказать, что я имела удивительный пронзительный опыт, столкнувшись на первых в своей жизни кинопробах с господином Банионисом. Я еще студентка театрального института, меня вызывают в Молдавию на кинопробы. Я прилетела, вокруг были одни солидные прибалтийские мужчины, Юозас Будрайтис, Донатас Банионис. Когда я увидела Баниониса рядом с собой, у меня, естественно, произошел ступор от понимания, что это САМ Банионис, которого я видела до этого исключительно в кино «Мертвый сезон», или «Солярис», или еще в куче таких же классных фильмов. Выглядела я еще более субтильной чем сейчас, а меня пригласили играть молдавскую маму, дочку персонажа Баниониса, и если он, с приклеенными усами, на дедушку был уже как-то похож, то я на маму троих детей никак не была похожа. На что Банионис сказал: «Ну, внучку она, может быть, еще и сыграет, хотя, вряд ли молдавскую». Но, интересное было в том, что я поняла, я попала в какой-то другой мир, где люди разговаривают на другом языке. То, как они себя начали вести в кадре и разговаривать, было для меня чем-то неожиданным. Банионис спросил, какой объектив, то есть, он понимал, какой план снимают, и дальше он ничего не играл, сидел, что-то бубнил со мной мило. А я старалась изо всех сил, думала: «Странно, что-то он вообще ничего не играет! Что вообще происходит?!» А мне все время говорили: «Вы сидите, вы не дергайтесь. Куда вы? Что вы делаете?!» В общем, пролетела я с этими пробами, и не только потому, что это не мое амплуа, не моя роль, а еще и потому что я столкнулась с тем, что существовать в кино и в театре – это две гигантские разницы. Есть целый ряд актеров, которые были максимально успешны в кино и не успешны в театре и наоборот. Это, все-таки, разные специализации. Вы знаете, у нас написано в дипломе «Актер театра и кино». Такая формулировка в дипломе существует еще со времен Советского Союза, а тогда все очень строго было, каждая буква в дипломе соответствовала тому или иному сдаваемому предмету. Я училась в театральном институте и на актерском и на режиссуре, так вот, ни одного предмета связанного с кино, даже истории кино нам не читали. Поэтому в дипломе в строчке «Актер театра и кино» за словом «кино» ничего не стоит. В институте все предметы были посвящены сценическому искусству. Программы были обширными, но специализации, что такое стоять перед камерой, и вообще, что это такое - работа в кино, не было. Поэтому все мы, попадая на площадку, сталкивались с большим количеством проблем. И как новобранцы, которых обучают во время боевых действий, естественно, мы наступали на все грабли, которые только возможны. Хорошо, если рядом были такие режиссеры как Виктор Сергеев, благодаря которому я сделала роль в фильме «Странные мужчины Семеновой Екатерины», и такие прекрасные партнеры как Александр Абдулов, Андрей Соколов, Юрий Кузнецов, которые, понимая, что рядом с ними существо, не очень-то знакомое с профессией кино, все искренне мне помогали.

- Если бы Вам тогда, после окончания театрального института предложили бы курс по работе с камерой, на площадке?

- Я мечтала об этом, я даже искала его, но не нашла. Уже после театрального института я поехала в Америку и занималась там джаз-танцем, пластикой. Мне посчастливилось учиться  у Филиппа Галье. Это связано не с кино, а с профессией, которой мы сейчас занимаемся. Весь наш театр выиграл конкурс, и мы поехали учиться на большом достаточно курсе, он шел две недели. Мы были счастливы, Филипп Галье - это лучший педагог, который растит клоунов. У него учились почти все звезды этого жанра. После этого я была на мастер-классах у Нолы Рей, Джанго Эдвардса. Это то, что касается клоунады. То есть, после театрального института я продолжала приобретать знания, связанные со своей специализацией.  Однажды в  Нью-Йорке, уже работая в театре "Комик-трест", я попала на небольшой курс, связанный с кино. Так я проводила свои каникулы, проходя те или другие курсы. Тогда я поняла, что там (за границей) преподают и работают по другому. Актеры иначе работают с мимикой лица в кадре, у них совершенно другие требования и правила. И узнавать все это очень интересно. Нас не учат такому, скажем так. В кино очень важна техническая сторона. Кино и театр - это, скажем так, сильно разные специализации одной профессии. Если есть сейчас такие курсы, я завидую молодым, которые могут пройти их.

- Мы как раз думаем о создании такого курса.

- Очень правильно делаете, потому что у такого курса спрос должен быть гигантский. Это все вещи необходимые и важные и их не дают в театральном институте. Если такой курс будет в Петербурге, я первая туда запишусь. Я, как человек, который часто ведет тренинги, понимаю, как важно учиться. Преподаю не только у актеров, но и на бизнес-тренингах. Сейчас во всех сферах очень важна выразительность - в программе есть обязательный раздел - работа для интервью, для выступления на телевидении, работа с фотографом, и я делюсь опытом, приобретенным в кино.  Еще есть фестиваль кинотанца. Там часто проводятся мастер-классы и, по их заказу, я сделала курс для танцоров, чтобы они понимали, как существовать в кадре. Я хочу сказать, они более продвинутые. Разница между театральными актерами и танцорами в том, что танцоры обучаются постоянно: проводятся фестивали, приезжают мастера, обучают. Даже непрофессиональные танцоры танго собираются на урок какого-то мастера, который приезжает в Питер со своим курсом. Я очень много путешествую, езжу на мировые театральные фестивали, там мы общаемся с коллегами, и я хочу сказать, что все западные актеры обучаются на разных курсах гораздо больше российских. И только наша актерская братия, не знаю, чем занимаются.

- Может быть они постоянно заняты работой?

- Они, конечно, много работают, но, все равно, при желании время найти можно. Преподавая в разных местах, могу сказать, вообще тенденция 21-го века в том, что люди понимают, даже будучи мастером, ты постоянно должен учиться. Информационный поток в мире сейчас такой стремительный, все постоянно меняется. В кино приходят новые технологии. Съемки фильма тридцать, двадцать, даже десять лет назад и сейчас кардинально различаются. Сейчас не репетируют так, как раньше могли себе позволить, и не снимают такое количество дублей. Актер должен быть максимально точным. Время ускоряется и требования ужесточаются. Актер должен быть солдатом, морским пехотинцем, который способен и на море, и на суше сделать все с за минимальное количество времени. В театре у актера есть время прочитать пьесу, отрепетировать, проработать свою роль. Мало того, он может накопить эмоцию пока идет к сложной сцене по ходу действия пьесы. В кино, во время съемки того или иного эпизода, ты должен с любого места иметь тот градус эмоциональности, к которому в театре будешь идти пол спектакля. Мало того, играя спектакль за спектаклем, твоя психофизика  привыкает, «сажает»  тебя на нужный градус. У актера в кино такого времени нет.  Я начинала сниматься в кино в очень сложных условиях, я застала, как раз, переход кинопроизводства на другие принципы существования. Фильм «Странные мужчины Семеновой Екатерины» снимался в другом режиме, нежели привыкла вся команда вокруг, начались истории с более жесткими графиками, более короткими репетициями. Я помню, у меня был уже не первый день съемок, когда Александр Хочинский пришел в кадр, а я-то уже понимаю, что все надо делать очень быстро. Разобрали сцену и отыграли с ним ее. Он даже не понял, что уже все снято. Звучит команда: «Снято, спасибо». Хочинский говорит: «Как снято? Мы что, разве не репетировали?» - «Нам некогда репетировать, у нас все очень быстро». То есть, он к этому не привык. Так что сегодня актеры должны дополнительно много учиться, чтобы соответствовать современным реалиям кинопроизводства. Поэтому, мне кажется, потребность и необходимость такого курса очевидна.

- Вы много снимались в зарубежных картинах. Чем-то отличалась эта работа от того, к чему Вы привыкли?

Я снималась немного на Западе, и много в России у западных режиссеров. Я застала девяностые, когда в России дешево было снимать и очень много западных фильмов снималось здесь. Поэтому мне удалось поработать и с Робертом Инглундом, и с Томасом Кретчманном, и с Джоном Малковичем. Фильмы были в разных жанрах и я поняла, что западные команды снимают по-другому. Однажды я видела, как английский режиссер просто криком кричал на нашего актера и на всю съемочную группу. У режиссера был нервный срыв. Актер, который играл бандюгана, должен вскочить в машину и гнаться за мной. Режиссер показывал ему раскадровку, где он за рулем и машина отъезжает. Актер садится за руль. Он думал, что просто, как обычно это делалось, сымитирует, будто ведет машину. Переставляют свет, камеру, режиссер командует: "Отъезжайте!" Актер поворачивается и говорит: "А я не умею"... Режиссер английский не мог представить, что взрослый мужчина за сорок, не умеет рулить, ведь для них умение водить машину – это просто часть профессии. Там вообще водительские права – это один из главных документов, они показатель твоей вменяемости. И я решила, если я хочу быть профессиональной актрисой, я должна научиться водить машину. Я пошла на курсы, а это были девяностые, курсов вождения легковых машин было мало, и я устроилась на профессиональные курсы водителей-дальнобойщиков, поэтому первая машина у меня была – ЗИЛ 138М, которая в блокаду перевозила людей. У нее был огромный руль, и чтобы повернуть, его нужно было долго крутить. Вскоре после этого я снималась в Германии, в фильме «Дорога». По сюжету я вела грузовик с прицепом, по горной Швабской дороге, такой узкой, что операторская машина не могла ехать рядом, они закрепили камеру прямо на грузовик. Я должна была разговаривать с партнером, рулить машиной с прицепом, в котором были живые свиньи, выпихивать партнера из машины, еще попадать в кадр, попадать в текст, попадать в дорогу…В общем, навык вождения больших машин мне очень пригодился, я его применила практически сразу. До сих пор, уже имея опыт съемок в кино, я продолжаю учиться.  

Кино – это очень дорогая история. Это большие деньги и все должно очень четко работать. Как только по тому или иному поводу начинается торможение процесса, это упирается в огромные деньги. И я думаю, что и у продюсеров, и вообще у всей киноиндустрии должна быть заинтересованность в том, чтобы существовало много курсов специального, дополнительного образования, после которых они могли бы получать более профессиональных людей. Мое мнение, что речь сейчас должна идти и идет не просто о курсах для молодежи, а о курсах для всех. Молодежь, как раз, сейчас в свежей струе, она обучается и получает актуальные, последние знания, а старшее поколение, мы выросли еще в другое время, и нам-то учиться сам Бог велел.

 

Последнее изменение Понедельник, 24 Март 2014 18:32